Когда в очередной раз залез к себе на канал, который периодически веду года с 2011, пришёл к выводу, что с этой мешаниной бардаков надо что-то делать.
Начал настраивать его вид: подобрал подходящую обложку, создал описание и ссылки на мои ресурсы. Подредактировал описания у некоторых клипов, в основном это касалось трёх тем: «Слепых гонок», «Ангела и фляги» (всё-таки думаю снимать на эту тему дальше — локальный смысл жизни, он такой — интересная тема), и совсем недавно родившуюся тему — проект «Л73» (или L73). Именно проект, а не мотошколу, поскольку эта штука включает в себя гораздо больше, чем просто мотошкола с покатушками.
Далее. Думаю в разделе «Синематографа» выделить «Л73» отдельную страничку, подобно тому, как я поступил со «Слепыми гонками». С разделами по фото, видео и статьям и книгам. Эта запись рабочая, просто для того, чтобы я не растерял последние капли рассудка, поскольку напруга по съёмкам, фото и видеомонтажу, по работе над одним сайтом идёт просто кошмарная. Чтобы было понятно, это как будто бы через тоненький кабель (мой разум) пустили напряжение на несколько тысяч вольт. С силой тока в пару-тройку ампер. Технари меня поймут ;-).
Не так давно я в составе команды «Слепые гонки» побывал на мероприятии под назвением «Дрифт Экспо 2020». Там у нас было показательное выступление — на наших картах, и на странных, немного нелепых аппаратах под названием «дрифт-трайки». Проходило у нас всё примерно так:
А поскольку именно в этот день я был за фотографа и оператора, получилось отснять и видео, и фото.
«Я люблю умных людей. Это одна из моих немногих слабостей — привязанность к умным людям. Фаина Георгиевна — это не просто столп в нашем театральном искусстве. Это человек, который прожил жизнь достойно. И между тем она была женщина. И не просто женщина, а женщина, работающая в театре! Мимо этого феномена я пройти ну просто никак не могу!»
Алиса Исаева.
ПЕРЛЫ ФАИНЫ ГЕОРГИЕВНЫ
Настоящая фамилия Раневской — Фельдман. Она была из весьма состоятельной семьи.
— Когда меня попросили написать автобиографию, начала я так: «Я — дочь небогатого нефтепромышленника…» Дальше дело не пошло.
— Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.
Отвечая на вопрос, как она себя чувствует:
— Отвратительные паспортные данные. Посмотрела в паспорт, увидела, в каком году я родилась, и только ахнула…
— Как жизнь, Фаина Георгиевна?
— Я вам еще в прошлом году говорила, что дерьмо. Но тогда это был марципанчик.
— Старость — это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи уходит на анализы.
— А я ведь еще помню порядочных людей… Боже, какая я старая!
— Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй.
В доме отдыха на прогулке приятельница проникновенно заявляет:
— Я обожаю природу.
Раневская останавливается, внимательно осматривает ее и говорит:
— И это после того, что она с тобой сделала?
Об одном режиссере:
— Он умрет от расширения фантазии.
— Когда нужно пойти на собрание труппы, такое ощущение, что сейчас предстоит дегустация меда с касторкой.
— Фаина Георгиевна! Галя Волчек поставила «Вишневый сад».
— Боже мой, какой ужас! Она продаст его в первом действии.
Однажды режиссер Завадский закричал Раневской из зала: «Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!»
— То-то у меня чувство, как будто наелась дерьма, — достаточно громко пробурчала Раневская.
— Вон из театра! — крикнул мэтр.
Поклонница просит домашний телефон Раневской. Она:
— Дорогая, ну откуда я его знаю? Я же сама себе никогда не звоню.
Как-то Раневская, сняв телефонную трубку, услышала сильно надоевший ей голос кого-то из поклонников, и заявила:
— Извините, я не могу продолжать разговор. Я говорю из автомата, а здесь большая очередь.
Одной даме Раневская сказала, что та по-прежнему молода и прекрасно выглядит.
— Я не могу ответить вам таким же комплиментом, — дерзко ответила та.
— А вы бы, как и я, соврали! — посоветовала Фаина Георгиевна.
— Шкаф Любови Петровны Орловой так забит нарядами, что моль, живущая в нем, никак не может научиться летать!
— Вы слышали, как не повезло писателю N — он упал и сломал правую ногу, — говорят Раневской.
— Действительно, не повезло. Чем же он теперь будет писать? — посочувствовала Фаина Георгиевна.
Приятельница сообщает Раневской:
— Я вчера была в гостях у N. И пела для них два часа…
— Так им и надо! — прерывает ее Раневская — Я их тоже терпеть не могу!
Один литературовед попросил Раневскую написать воспоминания об Ахматовой.
— Вы ведь, наверное, часто ее вспоминаете? — спросил он.
— Ахматову я вспоминаю ежесекундно, но написать о себе воспоминания она мне не поручала, — ответила Раневская.
А потом добавила:
— Какая страшная казнь ждет эту великую женщину после смерти — воспоминания друзей.
Известная актриса в истерике кричит на собрании труппы:
— Я знаю, вы только и ждете моей смерти, чтобы прийти и плюнуть на мою могилу!
— Терпеть не могу стоять в очереди! — замечает тут же Раневская.
Актеры обсуждают на собрании труппы товарища, который обвиняется в гомосексуализме: «Это растление, это преступление…»
— Боже мой, несчастная страна, где человек не может распорядиться даже своей задницей, — вставляет Раневская.
— А как вы считаете, кто умнее — мужчины или женщины? — спрашивают у Раневской.
— Женщины, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову от того, что у мужчины красивые ноги?
Однажды Раневскую спросили:
— Почему красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные?
— Это же очевидно — ведь слепых мужчин совсем мало, а глупых пруд пруди.
14 апреля 1976 года. Множество людей столпилось в гримуборной Раневской, которую в связи с 80-летием наградили орденом Ленина.
— У меня такое чувство, что я голая моюсь в ванной и пришла экскурсия.
В присутствии Раневской зашел разговор о современной молодежи.
— Вы правы, — заметила Фаина Георгиевна, — сегодняшняя молодежь ужасная. Но еще ужаснее то, что мы не принадлежим к ней.
Во время хрущевской оттепели находились наивные люди, всерьез обсуждавшие проблему открытых границ применительно к СССР.
— Фаина Георгиевна, что бы вы сделали, если бы вдруг открыли границы? — спросили у Раневской.
— Залезла бы на дерево. Потому что затопчут, — ответила та.
— Я устала симулировать здоровье, — повторяла Раневская.
Но продолжала делать это…
— Знаете, — вспоминала через полвека Раневская, — когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности.
В Кремле устроили прием и пригласили на него много знатных и известных людей. Попала туда и Раневская. Предполагалось, что великая актриса будет смешить гостей, но
ей самой этого не хотелось. Хозяин был разочарован:
— Мне кажется, товарищ Раневская, что даже самому большому в мире глупцу не удалось бы вас рассмешить.
— А вы попробуйте, — предложила Фаина Георгиевна.
— Ох, и трудно сейчас жить честным людям! — пожаловался Раневской один видный товарищ.
— Ну а вам-то что? — спросила актриса.
Фаина Георгиевна однажды сказала: «Что за мерзость антисемитизм, это для негодяев — вкусная конфета, я не понимаю, что это, бейте меня, как собаку, все равно не
пойму». Но сама, как настоящая еврейка, не чуралась хорошей еврейской шутки.
— Вы не еврейка?
— Нет, что вы! Просто у меня интеллигентное лицо».
